В книжных магазинах появилась книга «Юл: человек, который мог быть королем» об американском актере, выходце из России, Юле Бриннере, известном у нас прежде всего ролью брутального ковбоя в вестерне «Великолепная семерка». Автор книги - сын актера Рок БРИННЕР рассказал «Огоньку» об отце, о себе и любимом вестерне советских шестидесятников.
     - О происхождении Юла Бриннера ходят легенды. Откуда появился род Бриннеров?
     - Одна из целей моей книги -- почтить правдой память отца. Он родился во Владивостоке и был внуком человека, основавшего Владивосток. Но в зависимости от того, кто брал у него интервью, он мог рассказывать, что родился на Сахалине, во Внешней Монголии, в Японии и любом месте, которое приходило ему в голову. Однако ни одна история из тех, что он о себе изобретал, не была так поразительна, как его действительная жизнь. Самое необычное, что род Бриннеров появился в Швейцарии. Дед Юла, получивший имя Юлий, родился в маленькой деревушке под Цюрихом. В четырнадцать лет он устроился коком на судно, которое и привезло его в конечном итоге под Шанхай. Правда, оказалось, что судно, на которое он завербовался, пиратское -- команда промышляла тем, что отбирала грузы у других судов.
     К двадцати годам мой прадед уже основал судоходную компанию со штаб-квартирой в Иокогаме (Япония). Примерно в то же время российское царское правительство объявило порт Владивосток беспошлинным, то есть за вход в него не брался портовый сбор. И Юлий Бриннер стал одним из тех европейских бизнесменов, которые поставили своей целью превратить Владивосток в поистине европейский город всего в сотне километров от Китая и Кореи. Через двадцать лет Юлий Бриннер уже владел предприятием, занимавшимся экспортом и импортом леса, а кроме того, держал рудники и копи в городе Дальнегорске.
Империю Юлия Бриннера унаследовали три его сына. В начале XX века все они учились в Санкт-Петербургском университете. Два месяца назад я побывал в Санкт-Петербурге в Горном институте и обнаружил там в архивах имя моего деда Бориса, который окончил его с отличием в 1916 году. Мой дед женился на русской женщине Марии Благовидовой, и в том же 1916-м у них родилась дочь Вера, а в 1920-м -- Юл. Тогда же революция докатилась до Дальнего Востока. Юл родился в тот год, когда умер его дед Юлий. Поэтому Борис получил в распоряжение рудники своего отца незадолго до того, как их захватили большевики. Тем не менее эти копи были довольно сложным предприятием, где работали три тысячи горняков: большевики управлять ими не смогли. В 1922 году человек по имени В.И. Ленин связался с моим дедом Борисом и предложил ему управлять этими рудниками с условием: делить доход с советским правительством. Последующие пять лет, несмотря на смерть Ленина, это соглашение выполнялось. К 1928 году промышленникам такого калибра уже было опасно оставаться в СССР. Поэтому вся семья сбежала в
Харбин. Моему отцу было восемь лет, когда он стал беженцем. В Харбине Юл пошел в школу, а также начал учиться играть на семиструнной цыганской гитаре.
     - А как Юл оказался в Америке?
     - В 1931 году в Китай вторглись японцы, захватили Харбин, поэтому семья снова превратилась в беженцев. Так как дед Юла был швейцарцем, у семьи были швейцарские документы, именно это и спасло им всем жизнь. Они довольно безопасно проехали по Советскому Союзу на Транссибирском экспрессе и через Москву уехали в Европу. Поскольку Юл был смышленым мальчиком, который вырос в Азии, всю дорогу он проделал со своей семиструнной гитарой, корпус которой был набит опиумом.
Семья обосновалась в Париже и влилась в местное белогвардейское сообщество. Именно там Юл познакомился с Алешей Дмитриевичем и его цыганским кланом. Несмотря на то что Юл поступил в Париже в одну из самых престижных школ, с занятий он постоянно убегал и пел в разных русских клубах и кафе, которых было в Париже в то время много. Однажды вечером, когда он играл в одном таком клубе под названием «Царевич», к нему подошел необычного вида французский поэт, который хотел купить немного опиума. Это был Жан Кокто, и они быстро стали хорошими друзьями. Когда родился я, Жан Кокто настоял на том, чтобы называться моим крестным отцом. Играя в клубах цыганские песни, Юл одновременно начал работать в цирке акробатом на трапеции. После серии переломов он стал изучать актерское мастерство у другого русского беженца, который тоже обосновался в Париже, -- Михаила Чехова. К девятнадцати годам он уже работал в театральной труппе Чехова в Париже, которая ставила Шекспира. Но когда во Францию вторглись немцы, Юл опять стал беженцем. Он уехал в составе чеховской труппы в США. Он почти не говорил по-английски, поэтому в спектаклях играл маленькие роли, а в остальное время водил грузовик с декорациями.
     - Как быстро Юл Бриннер стал американцем?
     - Как только женился на моей матери, американской актрисе Вирджинии Гилмор. В 1946 году у них родился ребенок, и этот ребенок -- я. К двадцати шести годам Юл стал звездой Бродвея. Спустя четыре года был снят фильм «Король и я», который принес Юлу «Оскар» за лучшую мужскую роль. В том же году он снялся в фильме «Десять заповедей», где сыграл египетского фараона. И тогда же он снялся в фильме «Анастасия», где вторую главную роль сыграла его тогдашняя любовница Ингрид Бергман.
      - Вам не кажется, что в книге вы раскрыли некоторые секреты личной жизни отца, которые он не хотел бы афишировать?
     - Надо сказать, что мой отец был романтически очень щедрым человеком. Десять лет у него продолжался роман с Марлен Дитрих, которая в то время часто была моей няней -- оставалась сидеть со мной. Кроме того, был краткий роман и долгая дружба с Мэрилин Монро. И я не знаю, понравилась бы ему книга, думаю, молодой Юл Бриннер восхитился бы ею, а старый Юл возненавидел. Мне нужно было написать ее и для своей души, ведь каждый пишет прежде всего для себя.
     - Он долго еще говорил по-русски?
     - На русском Юл говорил до конца жизни. Он читал на русском, в юности прочел всего Достоевского, у нас было собрание сочинений, страницы там были разрезаны. Правда, он разучился по-русски писать.
Юл использовал свой звездный статус для участия в фильмах, пропагандирующих русскую культуру. Первый из них был «Братья Карамазовы». Несмотря на то что многим русским этот фильм может показаться голливудским представлением о Достоевском, для американцев в то время он был первым знакомством с творчеством писателя. Немногим позже Юл сыграл советского офицера во время венгерского восстания 1956 года в фильме «Путешествие». Еще несколько лет спустя он участвует в экранизации «Тараса Бульбы». И несмотря на то что фильм получился, к сожалению, ужасным, игра Юла Бриннера в нем превосходна.
      - Он общался с русской диаспорой в Голливуде?
     - Нет. Он никогда специально не рвался к русским. Он приятельствовал с Натали Вуд, Керком Дугласом, хотя они родились не в России. Я не знаю, насколько тут ценят тот факт, что Юл был самым знаменитым в мире актером, родившимся в вашей стране. Кроме того, это единственный русский актер, который получил «Оскара» за лучшую мужскую роль. Он сделал фильм с Сергеем Бондарчуком. Дружил с Дмитрием Темкиным, русским композитором в Голливуде.
     - Почему вы не стали актером?
     - Я был актером очень недолго. В 1956 году правительство США попыталось послать меня во Вьетнам убивать женщин и детей. Так как мой прадед родился в Швейцарии, то мне полагалось швейцарское гражданство. Поэтому я предпочел не отправляться в тюрьму за уклонение от военной службы и отказался от американского гражданства. Я уехал к отцу в Швейцарию, куда он перебрался после развода с матерью. Я учился в международной школе в Женеве, окончил ее, поступил в колледж Троицы в Дублине, который тоже окончил и получил степень магистра философии. Тогда мне попался дневник Жана Кокто, который он вел во время своего пристрастия к опию. Я перевел его на английский и сделал из него спектакль одного актера. Сыграл его сам сначала в Дублине, Лондоне, позже -- на Бродвее. В 60-х я также играл цыганские песни в тех же русских клубах в Париже и все с тем же Алешей Дмитриевичем, с которым выступал мой отец. После концерта мы с ним шли выпивать, и он рассказывал мне историю цыганского народа. И каждый вечер это была другая история. В один вечер цыгане приходили из Индии, в другой -- из Египта, в третий вечер это могла быть Румыния. Так я понял, откуда у моего отца это умение изобретать каждый раз новую историю своего происхождения. После этого я подумал, что мне хочется посмотреть мир не только с точки зрения сына кинозвезды.
     - Получилось?
     - В какой-то мере. Следующие несколько лет я играл на 12-струнной гитаре по всему миру, был уличным клоуном, много чем занимался и среди прочего помог основать сеть ресторанов Hard-Rock Cafe. В 1971 году мне повезло, и я участвовал в турне группы The Rolling Stones. Примерно тогда же я познакомился с человеком, который и сейчас остается одним из моих идолов, -- Бобом Диланом. В 1975 году я стал гастрольным менеджером Боба Дилана и The Band, которая была моей любимой группой. В то же время предпринял попытки вернуть американское гражданство. Правительство пользовалось очень неприятной терминологией в отношении людей вроде меня -- отказавшихся от гражданства в период войны. Меня называли предателем родины. Больше двадцати лет мне потребовалось, чтобы снова стать американцем. Я за это время овладел большим количеством разных профессий, основал первый суши-бар в Южной Калифорнии, был летчиком. Это стало возможным благодаря тому, что я смог излечиться от своего пристрастия к алкоголю, последнюю рюмку выпил в 1973 году. В конце 70-х начал писать свой первый роман и к сегодняшнему дню написал семь книг. В 1975 году мой отец вернулся на театральную сцену и последние десять лет своей жизни играл в спектакле «Король и я». В 1985 году он умер от рака легких, я же к тому времени стал довольно известным писателем, вернулся в университет, получил степень по истории и теперь не только писатель, но и университетский профессор.
      - Пришлось ли вам как-то готовиться к написанию книги об отце или ограничились собственными воспоминаниями?
     - Я знал большинство людей, с кем он общался, но, с другой стороны, кое-что собирал, я же историк, это было очень полезно. В прошлом году я, к примеру, впервые побывал в России -- меня пригласили на I международный кинофестиваль во Владивостоке. Еще большим сюрпризом стало то, что американское правительство согласилось оплатить мне дорогу в обмен на мое согласие прочесть в России несколько лекций. Поэтому такой вот курьез: бывший предатель родины едет на деньги американского правительства читать лекции об американской Конституции. Я счел это хорошей компенсацией за то время, когда отказался ехать во Вьетнам.
Для меня было незабываемым переживанием посетить резиденцию Бриннеров в самом центре Владивостока и даже зайти в ту комнату, где родился Юл. В прошлом году его вдова продавала кое-что из имущества через интернет-аукцион eBay. Моя старшая сводная сестра купила те ковбойские сапоги, в которых он ходил в фильме «Великолепная семерка». Она мне их прислала перед тем, как я поехал во Владивосток. И хотя моему отцу не довелось вновь пройти по улицам родного города, по нему прошел я в его сапогах. Сейчас это моя третья поездка в Россию. Всего неделю назад я второй раз побывал во Владивостоке и Дальнегорске, посетил рудники Бриннеров. Проехал по железной дороге, построенной Бриннером, к озеру, названному его именем. Проезжал мимо деревни, которую называют Бриннеровкой, и посетил также маяк, построенный Юлием Бриннером.
      - Почему в книге вы так мало пишете про «Великолепную семерку»?
     - А почему для вас, русских, свет клином сошелся на этом чертовом фильме? Да, конечно, он очень хорош, я написал пару страниц о нем, но и о других фильмах. Впрочем, это все понятно: Сталин запретил показывать американские фильмы, Хрущев тоже, а когда в США пришел к власти Кеннеди, то два года происходил культурный обмен и как раз в это время «Великолепная семерка» была снята. А когда случился Карибский кризис, показ американских фильмов был прекращен.
     - Идея перенести японский фильм «Семь самураев» на американскую почву принадлежала вашему отцу. Как она у него появилась?
     - Когда мне было лет одиннадцать, отец взял меня посмотреть фильм Куросавы. Он хотел адаптировать его под вестерн. Я сказал, что картина Куросавы слишком длинная, но мне понравилась идея отца, я даже внес ряд предложений, которые потом оказались в фильме. Кое-кто сейчас оспаривает идею создания этого фильма: например, актер Энтони Куин, но они с отцом дружили и часто боролись за тот или иной проект. Кроме того, у меня особое отношение к этой картине, потому что моим детским героем был телевизионный актер Стив Мак-Куин. И я убедил отца дать ему первую звездную роль на большом экране. Мак-Куин потом даже благодарил меня...
      - Вы общались со многими голливудскими актерами. Знакомством с кем из них вы дорожите больше всего?
     - Я думаю, с Фрэнком Синатрой. Правда, иногда мне приходилось быть его личным барменом. Очень дружил с Лайзой Миннелли. Мы с ней лежали практически в одной колыбели, а у моего отца и ее матери Джуди Гарленд даже был небольшой роман. Лайза была первой девочкой, которую я поцеловал. Я не был влюблен в нее, но мы потом долго дружили.
     - Каковы впечатления от знакомства с Мэрилин Монро?
     - Мне было, кажется, десять лет, когда моя мама поехала проведать родителей, а я как-то открыл дверь и увидел на пороге Мэрилин Монро... Я лишился дара речи и старался, как мог, не таращиться на ее сиськи. Я, всячески проявляя джентльменскую галантность, постарался принять ее в доме. На следующее утро, когда они с моим отцом проснулись, я подавал им завтрак.
      - Правда, что на похоронах Юла Бриннера не было ни вас, ни многих его друзей?
     - На похоронах никто даже не вспомнил его детей, а ведь кроме меня были еще четыре дочери. Меня там не было, но я знаю, кто там присутствовал: пара телерепортеров, которые делали с ним когда-то интервью. Проще перечислить тех, кого не было: Фрэнка Синатры, Элизабет Тейлор, а также ни одного из тех, кто был бы его калибра. Впрочем, знаю, что была Миа Фэрроу, его близкая подруга. Дело в том, что он потерял всех друзей, относился к ним плохо. Например, последние годы они с Фрэнком Синатрой вообще не разговаривали. Мой отец был чудесным человеком, которого в итоге слава и сгубила. Мы видели, как такое происходило с Элвисом или с моим другом Майклом Джексоном.
     Юла похоронили в небольшой деревушке в центре Франции. За два года до своей смерти он женился в четвертый раз на танцовщице из Малайзии. Он оставил завещание только в ее пользу, а не в мою или моих четырех сводных сестер. Никого из нас на похороны не пригласили, и только из интернета я узнал, где похоронен прах моего отца.
Андрей ЗАХАРЬЕВ
Журнал «Огонек»