На край земли, к Тихому океану переселенцы-европейцы шли морем. К примеру, знаменитый в Приморье путешественник, мореход, китобой, вольный шкипер Фридольф Гек привел к далеким берегам из родной Финляндии целый парусный бриг с соотечественниками. Кого только не было на борту! Крестьяне, ремесленники, инженеры,  торговцы… И даже (видимо, чтоб осмыслить происходящее) один магистр философии. 

                                       «Уникальный дедушка»

     Тогда же, в середине 70-х ХIХ в., во Владивосток прибыл молодой человек с иностранным именем Юлиус Йозеф Бринер. Ему, швейцарцу по рождению и по паспорту, будет суждено обрусеть - принять православие и российское подданство. И стать Юлием Ивановичем Бринером - почетным гражданином Владивостока, основателем крупнейшей на Дальнем Востоке торгово-промышленной империи и большого (шестеро детей) семейства  Бринеров, одного из членов которого, внука своего деда, знаменитого американского актера Юла Бриннера (помните?, Крис из «Великолепной семерки»), знает весь мир.  

     Говорят, судьбу не обманешь. А вот Юлию Ивановичу, как самому главному из «русских» Бринеров, это удалось. Старинная швейцарская фамилия. Но предки, что называется, из простых. Дед Юлиуса служил кучером у фабриканта тканей. Отец – прядильщиком шелка. Жюль (так звали его в детстве) стал первым, кто круто изменил семейный сюжет. И стал одним из богатейших людей царской России. 

    Сведения о том, как он начинал, скудны и туманны. Его знаменитый голливудский внук Юл, к примеру, утверждал в многочисленных интервью, что «уникальный дедушка» был авантюрного склада: 16-летним парнишкой сбежал из дома без гроша в кармане, ходил в море на пиратских судах, промышлял в Шанхае, торговал шелком в Японии, где устроился в некую экспортную компанию, открывшую офис во Владивостоке…

    Так оно было или не совсем так, ясно одно: Юлий Иванович Бринер имел главное – амбиции и характер. Был, как говорят, везде вхож, всем хорош. Как там у Вознесенского в поэме «Юнона и авось» про графа Рязанова? «Он хотел, закусив удила»… А что? Лишь «закусив удила», можно было попытаться сделать гиблое азиатское Приморье с его китайскими фанзами и опиокурильнями родным домом для европейца. Да не просто домом, а - модным, богатым.  Чтоб «как в лучших домах» Европы. 

    Мечта! Чем не «стартовый капитал»? 

    А еще Юлий Бринер умел рискнуть, оказаться в нужное время в нужном месте среди нужных и верных товарищей. Слово «товарищ» - не оговорка. 

     В 1891 году во Владивостоке задули ветра больших перемен, началось строительство Транссиба. Сам будущий российский император Николай II, тогда еще цесаревич Николай Александрович, присутствовал на церемонии закладки и лично высыпал тачку земли на полотно будущей железной дороги. Вот тогда-то крупнейшие владивостокские купцы с Бринером во главе объединились в многопрофильную торгово-промышленную компанию, владевшую решительно всем, что имело отношение к экономике территории – золотые прииски, угольные копи, строительство, лес, судоходство, торговля… 

     Этим рисковым честолюбивым купцам до всего было дело. Первые европейские дома во Владивостоке, первые порты и дороги, первая промышленная нефть на Сахалине – это всё они, «товарищи» Бринер, Кузнецов, Старцев, Янковский, Пьянков... Юридически компания была оформлена как «товарищество на вере», где каждый из вкладчиков отвечает по обязательствам всем своим имуществом. То есть - или пан, или пропал. Сравните с нынешними АО, ООО. И, как говорится, почувствуйте разницу…                         

     Сегодня в Приморье,  за тысячи километров от  швейцарской деревушки Мёрикен, помнят Бринеров. Особенно в городе Дальнегорске, где вот уже больше ста лет люди добывают из здешней богатой руды свинец, цинк, серебро. 

     Собственно, если б не Юлий Бринер, вполне могло случиться, что никакого Дальнегорска и не было бы. Во всяком случае, никому, кроме хитрого швейцарца, не удалось на исходе ХIХ века уговорить китайцев продать секрет – где именно в тайге, в каком укромном уголке долины реки Тетюхе они тайком от российских властей добывают серебро? Известно, что в обмен на секрет Бринер пообещал китайцам пожизненные «пенсии». 

     Исполнил ли обещание? Как бы там ни было, следом  снарядили экспедицию, и геологоразведка «застолбила» серебряно-свинцовое месторождение близ нынешнего Дальнегорска – россыпи из серых, желтых и красно-бурых блестящих глыб. Руды оказалось много, на века вперед, залегала она неглубоко.  И потекли в тайгу капиталы  Юлия Бринера и привлеченной им немецкой компании «Арон Гирш и сын».

     Как считает владивостокский историк Наталья Марьясова, из подобных перспективных сделок, ставших возможными благодаря тому, что царское правительство разрешило ввоз зарубежного капитала, в конце 19 – начале 20 века произошло большое экономическое чудо: отсталая патриархальная Россия стала превращаться в современную капиталистическую страну.

                                         «Товарищество» без веры                 

     Недавно в Дальнегорске открывали памятник Юлию Бринеру,  основателю города и горнопромышленного общества «Тетюхе» (ныне – ОАО «ГМК Дальполиметалл»). Торжество с речами в честь крупнейшего дальневосточного фабриканта, сосредоточившего в начале ХХ века в своих руках треть экономики Южно-Уссурийского края, проходило в скверике на улице 50 лет Октября. Как будто кто-то невидимый давал понять: что при царизме, что при ленинизме дело Бринера живет и побеждает.

     В Тетюхе (так назывался Дальнегорск) после Октябрьской революции случилось свое экономическое чудо. Крупнейшая в стране горнорудная компания удивила тем, что, невзирая на власть рабочих- крестьян и тотальную экспроприацию, осталась частной.  

     Она работала в советском Приморье не год и не два, а целых семь лет. И только в 1931 году была, наконец, национализирована. К тому времени  в СССР уже не оставалось ни одного предприятия с частным, тем более иностранным капиталом. 

     Сказку сделал былью самый «долгоиграющий» советский олигарх, средний сын Юлия Бринера - Борис.   

     Возможно, он был самым любимым из трех сыновей. Подтверждающих эту фантазию документов не найти, само собой, ни в одном из архивов.  Но Борис был единственным, кого отец отправил учиться на горного инженера, а значит именно на него делал ставку в главном своем бизнесе.

    И еще неизвестно, на чьей стороне был бы Юлий Иванович, когда сын в знаковом для себя 1924 году решительно развел большую и дружную семью Бринеров по разные стороны баррикад. Во-первых, тем, что «подписался» дружить с Советами. Во-вторых, безжалостно разрушил казавшееся вечным личное счастье - оставил жену Марусю с двумя малыми детьми на руках (дочкой Верой и сыном Юлом, тем самым, что в будущем покорит сердца миллионов зрителей и Голливуд) и женился (традиционно для себя - по большой любви) на актрисе МХАТа Екатерине Корнаковой.

     Как и сын Борис, Юлий Иванович тоже был дважды женат. До матери своих детей, Натальи Иосифовны Куркутовой, была в его жизни японская жена. Как ее имя? Живут ли сегодня в Японии потомки «великого швейцарского самурая»? Мы не знаем. Но вполне возможно, что Бринер-старший не стал бы проклинать за уход из семьи  среднего из трех своих сыновей…

     Видимо, и само дальнегорское экономическое чудо 20-30-х г.г. прошлого века стало возможным в силу все той же похожести отца и сына, в том числе и в ведении бизнеса.

     Первая мировая война, необходимость отказаться от немецкой компании-инвестора, неудачи с продажей «вражеских» германских акций поставили предприятие «Тетюхе» на грань разорения еще до прихода большевиков. Новая власть должна была бы окончательно похоронить детище русских швейцарцев, что Советы, собственно, и постарались сделать. В начале 1918-го по постановлению общего собрания рабочих и служащих работы на тетюхинских рудниках были остановлены, производство законсервировано.

     10 марта 1920 года остановился, не выдержав потрясений, и главный мотор всего дела – сердце Юлия Бринера. По улицам Владивостока, как и по всей стране, гулял большой революционный хаос. Белогвардейцы сменяли интервентов, интервентов – большевики… 

     Хаос проникал в каждый дом. Его ярко описала в своей недавно вышедшей книжке воспоминаний Ирина Бринер – внучка Юлия Ивановича: «Моя мама работала врачом в больнице. Из Маньчжурии от эпидемии чумы бежали китайцы и несли ее во Владивосток. Каждый день с улиц убирали десятки мертвых тел. Красная Армия под руководством большевиков двигалась к Владивостоку. Ходили слухи, что детей буржуазии будут убивать, разбивая им головы о стену. Мы были готовы к чему угодно: мама принесла домой из лаборатории достаточно яду…»

     Экспроприировать горнорудное предприятие в Тетюхе большевикам мешал иностранный капитал. Но в 1920 году акции немецкой компании «Арон Гирш и сын» нашли, наконец, своего покупателя. Им оказалось правительство Дальневосточной республики, в составе которого состоял совсем нечужой приморским рудникам человек - министр промышленности и торговли. Кто? Он самый - Борис Юльевич Бринер. 

     В те годы Советы, сильно опасаясь японской агрессии, смотрели сквозь пальцы на разгул демократии вдали от Москвы. «Буржуй» в ДВР мог стать министром. Над министрами могли шутить здешние газеты. Как это делала, к примеру, бойкая владивостокская «Блоха»: «Объявление. Торговый Дом «Бринер и Ко», высокий представитель народов Норвегии, Швейцарии, Огненной Земли и Тмутаракани. Торгует иностранными флагами. Поставляет министров…»

     А дальше на помощь «недобитым буржуям» пришел  спасительный нэп. А с ним – иностранный капитал и концессии, за которые, как писал Ленин, «мы должны ухватиться обеими руками, т.к. этим привлекаем американский и английский империализм против японского, который до сих пор держит в руках ДВР».  

     Надо ли говорить, что компания – «поставщик министров» и «представитель народов» - во спасение горнорудного бизнеса нашла достойного концессионера (английского бизнесмена Честера Битти). Бринеровское предприятие стало собственностью акционерной корпорации «Тетюхе Майнинг корпорейшн». Договор 1924 года сроком  на 36 лет (всерьез и надолго!) подписали председатель ВСНХ Феликс Дзержинский, нарком иностранных дел Георгий Чичерин и директор-распорядитель концессии Борис Бринер. 

     На ту пору это было поистине удивительное предприятие.1925 год. Страна в руинах и нищете. А в Тетюхе, куда течет полнокровной рекой английский капитал, ударными темпами строят …капитализм. «Расконсервированы» и восстановлены железная дорога, больница, телефонная связь, электричество… Выписаны из-за границы новое оборудование для обогатительной фабрики, начата механизация горных выработок, строительство нового плавильного завода…

     Директор-распорядитель Борис Бринер делал как раз то, что было так необходимо Советской власти в годы индустриализации. В отчетах госкомиссий концессию  хвалили за работу и четкое выполнение обязательств перед государством.

    Здесь выпускалась (на минуточку!) половина свинцово-цинкового концентрата всей страны. Трудились более тысячи работников – русские, китайцы, корейцы. Без иностранцев обширному производству было не обойтись. Советские вербовочные органы ни на что не годились: либо срывали заявки на рабсилу, либо присылали пьяниц, хулиганов, прогульщиков и прочий «несознательный элемент». «Мы совершенно не заинтересованы в том, чтоб, поднимая трудодисциплину, поднимать производительность труда концессионеру. Но не хотим, чтоб наших рабочих обвиняли как лодырей», - писали в своих лукавых отчетах новые госчиновники.  

     Управлял концессией поистине Интернационал: англичане, немцы, голландцы, новрежцы, австрийцы. Из 25, как бы сейчас сказали, топ-менеджеров лишь семеро были гражданами СССР. И те, что называется, из бывших: князья, фабриканты, белогвардейцы… 

     ГПУ скрипело зубами на такой «контингент» и писало в своих справках: «Б.Бринер укомплектовал штаты управления иностранцами и социально чуждым элементом  с целью выполнения задания английской разведки.» Советская власть до поры до времени прятала «сведения» под сукно.

     Что касается эксплуататорской сущности капиталистического производства, то еще неизвестно, кто больше угнетал трудовой народ – частная иностранная компания или первое в мире социалистическое государство. Судите по фактам из архивных документов.

     Средняя зарплата рабочих бринеровской концессии составляла 60,7 рублей, в то время как на экспроприированных государством угольных предприятиях Приморья – 37-48 рублей. Норма жилплощади в Тетюхе – 7,2 квадратных метров на человека, в «угольных» Сучане и Артеме – 4,7 и 3,2…

     Продукты и ширпотреб концессия завозила из-за границы, и, согласно архивным ценовым ведомостям, стоили они не просто дешевле, чем в магазинах государственной и кооперативной торговли, а - дешевле в разы…

     Всю эту «контру» Советы терпели до ноября 1930 года - до знаменательного для концессии события: пуска нового свинцово-плавильного завода с новейшей по тем временам «начинкой» - иностранным оборудованием. В Тетюхе стараниями Бориса Бринера и Ко уже появились новая гавань и пристань, канал, электростанция. Были построены 13 домов на каменных фундаментах – для семейных (эти дома до сих пор стоят в Дальнегорске) и двухэтажное общежитие – для холостых.

     Итак, сдали и запустили новый завод. Только отгремели торжества,  - началось то, что носилось в воздухе. Обыски, аресты «шпионов», «вредителей» и прочих «врагов».  Госкомиссии в своих отчетах и протоколах стали красить концессию Бринера черными красками. «Бесконтрольность… Денежные операции в ущерб государству…» Цеплялись по мелочам – «отсутствие спецодежды, медпунктов…». Претензии сыпались, что называется, на голубом глазу, как будто Владивостокская биржа по найму рабсилы не заманивала народ на рудники «пряниками» - той же спецодеждой, бесплатным лечением в уютной больничке, подаренной «проклятыми капиталистами»  Окрздраву.

     Директор-распорядитель концессии Борис Бринер до последнего держал на плаву главное отцовское предприятие. Известно, что «последний советский олигарх»  был готов и дальше, несмотря ни на что, сотрудничать с Советами, претендовавшими уже не на часть, а на всю выпускаемую  продукцию. Но все шло к закрытию последнего частного предприятия СССР. 2 октября 1931 г. правительство досрочно расторгло контракт.  Выкуп отлаженного горнорудного производства  – около 4,5 млн. руб. – государство гасило по-бандитски: в основном облигациями госзайма и в рассрочку, частями в течение 17 лет.

       Советская власть никогда б не признала, что, изгнав иностранный капитал из тетюхинских рудников, проиграла по сути. Хотя это стало ясно уже через год. К этому времени новая администрация «очистила» штаты от «социально чуждых элементов», уволив половину наиболее квалифицированных сотрудников бывшей концессии. Начались перебои с поставками, ремонтом оборудования… 

     В 1932-м, теперь уже государственное, предприятие выполнило план лишь на 55 процентов. При этом нормы выработки были установлены более высокие, чем у Бринера. «Шла интенсификация труда за счет больших мускульных усилий работников, то есть можно сказать, - считает историк Наталья Марьясова, - что государство проявило большие эксплуататорские устремления, чем концессионер-капиталист.»

     За хроническое невыполнение плана ответил тот, кто сменил Бринера у руля - красный директор комбината «Сихали» (так стало называться госпредприятие), коммунист Михаил Кокшенов (волею судеб, отец известного артиста Михаила Кокшенова). В 1937-м он был арестован, в 1938-м расстрелян «за антисоветскую деятельность».   

     Можно не сомневаться: та же судьба, только несколькими годами раньше, постигла бы, если б он не эмигрировал за рубеж, и Бориса Бринера. 

                                                     «Враг» и «шпион»

      Читая собранные по крупицам приморскими краеведами биографии членов большой семьи Бринеров и их друзей – почетных граждан Владивостока, промышленников, купцов, фабрикантов, вдруг понимаешь: они, в отличие от новых правителей России, отнюдь не страдали классовой ненавистью. И были готовы сотрудничать хоть с чертом, хоть с рабоче-крестьянской властью, лишь бы сохранить свое «правое дело».

     Борис Бринер, как когда-то его отец, тоже пытался обмануть судьбу. Он никогда не воевал с революцией. Наоборот, приветствовал перемены (пока они, эти перемены, не «съели» их фамильную торгово-промышленную империю). И даже совершал сделки, нет, не с совестью, а с …советскими спецслужбами. Известен факт: в 1924 году, вовремя получив информацию о скором изъятии имущества, Борис умудрился продать свой быстроходный катер «Воевода»  пограничникам ГПУ. 

     Другой исторически знаменитый бринеровской катер – «Рында» - несколькими годами ранее славно послужил отрядам Сергея Лазо в составе партизанской флотилии. Как уж там договорились главный приморский «буржуин» и пламенный большевик – история умалчивает. Но известно, что в лихую годину  Бринеру удалось вывезти со складов из объятого гражданской войной Тетюхе остатки готовой продукции. И самым невероятным образом выполнить поставки по договорам.

     И все-таки Борису Бринеру, что называется, «по умолчанию», было суждено стать врагом Советской власти, а заодно, как водится, и «шпионом». Сам он, конечно, знал, что ему уготовано – снаряды рвались все ближе. И в 1931-м году, когда под напором Советов рухнула бринеровская  концессия, Борис с женой бегут за границу.  

     Они возвращались из Москвы железной дорогой якобы во Владивосток, но в Иркутске тайно пересели в поезд на Харбин. И - спаслись. 

     Надо сказать, в отношении семейства Бринеров советские карательные органы в тот год почему-то допускали прокол за проколом. Упустили они и семью младшего брата Бориса, бывшего офицера армии Колчака – Феликса Бринера, тайно бежавшего из Владивостока в Китай вместе с семьей и родственниками. Беглецы обвели тогда вокруг пальца самого начальника Приморского отдела НКВД Якова Зигеля. Пока его опера искали Феликса в порту по каютам и трюмам английского судна «Гленифер», сам Феликс и родня – четверо взрослых и четверо детей, качались на волнах в китайской лодчонке на рейде Владивостока и вглядывались в туман. Английский капитан Бейкер привел судно с многочасовым опозданием, но в нужную точку. Семейство благополучно поднялось на борт и отправилось в новую жизнь, к спасительным берегам Китая.    

     С Феликсом мог бежать еще один владивостокский «олигарх» - Александр Старцев. Его трагическая судьба – ответ на вопрос, что было бы с Бринерами, останься они во Владивостоке.

     Закадычный друг молодости Бориса, Александр Старцев к тому времени уже был лишен всех прав и состояния – угольных шахт, кирпичного и стекольного заводов, домов, пароходов. Но  бежать отказался. То ли уповал на свое особенное происхождение – его дедом был сосланный в Сибирь декабрист Николай Бестужев. То ли наивно полагал, что сработается с Советской властью…

     Старцевых выслали из Владивостока сперва в Барнаул, потом в Подмосковье, в Каширу, в тесную квартирку на улице Свободы. Отсюда, в 1937-м, глава семьи  выйдет «с вещами». И больше никогда не вернется.

     Александра расстреляли по приговору тройки за «активную контрреволюционную антисоветскую агитацию» (в одном из доносов приводилась его неосторожная фраза «У нас рабочие жили лучше, чем сейчас»). И - за «близкие отношения с Борисом Бринером - японским разведчиком, крупным представителем иностранных акционерных фирм, врагом Советской власти.» 

      Про близкие отношения – чистая правда. Александр Старцев был даже крестным отцом сына Бориса - Юлия (того, что в будущем станет   «королем Голливуда», Юлом Бриннером). Была в старцевском «Деле» и ценная улика – снимок, сделанный во Владивостоке в начале 10-х годов ХХ века. На фото - двое на балконе. Женщина - одна из родственниц Старцевых. И мужчина - лучший друг Борис Бринер, красавец в форме с вензелями на погонах. 

        Но – «японский разведчик»? Неужели?.. 

       Впрочем, вряд ли стоит искать правду в приговорах сталинских троек. Правда лишь в том, что Борис Бринер с женой благополучно жили в Харбине до 1945 года, пока сюда не пришли победоносные советские войска, и не начались «чистки» среди эмигрантов. Бринера арестовали, несколько месяцев содержали под домашним арестом и допрашивали как «шпиона» - агента всех иностранных разведок: японской, английской, американской, французской… 

    Если сегодня нынешним краеведам доступны архивы так называемого БРЭМа (харбинского Бюро российской эмиграции), то тогдашнему НКВД – и подавно. Агентурные бумаги – мечта конспиролога!  Читаешь желтые от времени донесения, и приходит все та же мысль: Бринеры – Борис и его братья, оказавшись за границей и имея отделения компании по всей Манчжурии, не изменили своему правилу сотрудничать с любым правительством на пользу своей семье, своему бизнесу. И были отличными информаторами для всех, кто запрашивал сведения «об обстановке и настроениях». Было бы странно, если бы положением в Манчжурии не интересовались и Советы. Так, одна из агентурных справок озаглавлена «Работа Бориса Бринера для английской, американской и советской разведок».     

     После ареста в Харбине (не помог и швейцарский паспорт) «последнего олигарха» и его жену Екатерину этапируют в Приморье, в лагерь беженцев под Владивостоком. Казалось бы, дальнейшая судьба «шпиона всех стран» предрешена. Но, сын своего отца, Борис Бринер судьбу обманул. 

     Какие и кем были включены механизмы, исследователи пока только догадываются. Но неожиданно в марте 1946-го супругов Бринеров везут во Владивосток и отправляют, нет, не этапом, а удобным спецпоездом – в Москву. Чудеса продолжаются и в столице. Их встречают, как высоких гостей, везут в шикарные апартаменты гостиницы «Савой»… 

     Далее - визит в швейцарское консульство и хорошие новости. Оказывается, иностранные дипломаты убедили Москву обменять Бориса Юльевича и его супругу на неких советских граждан, находившихся под арестом в Швейцарии.

     Самое удивительное тут – слово «убедили». Как такое могло случиться?  И было ли возможно вообще? Ведь сталинский режим, вторично отпуская Бориса Бринера, отпускал «врага народа». И «агента разведки». Но – какой именно? Не советской ли, в самом деле? 

     Пусть это будет фантазией. Но другого объяснения счастливой развязки до сих пор нет.

     

                                        Кругосветка и смерть     

     Говорят, нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Можно лишь попытаться. 

     Благополучно миновав границу СССР, Бринеры начали путешествовать. Германия, Швейцария, Англия – дела, партнеры, долгожданные встречи с родственниками, друзьями… 

     Из Европы  отправились в Америку, где дочь Вера и сын Юл делали первые артистические успехи. 

     Из США супруги перелетели в Китай... 

     Как оказалось, кругосветка была прощальной. 9 июля 1948 года в возрасте 58 лет Бориса Бринера не стало. Умер он в Шанхае. Так же, как его любимый отец – внезапно, от остановки сердца.

     Так два Бринера – старший и младший – «совпали» и жизнью, и смертью.  

     Пройдет еще четверть века, и в середине 70-х русское кладбище, где был похоронен Борис, как и все десять заброшенных иностранных кладбищ Шанхая, решением китайских властей закатают в асфальт. На его месте сегодня – современный парк развлечений.

     Место упокоения старшего Бринера – Юлия Ивановича, тоже имеет свою печальную историю. 

      …Едем в поселок Безверхово  - это 150 км от Владивостока. Вот они, красивые берега. Когда-то здесь, в бухте Сидими (ныне – бухта Гека), в загородном  родовом поместье, большая и дружная семья Бринеров переживала самые счастливые и безмятежные свои времена. 

     Теперь тут тишь, запустение. Можно и не заметить, как – шаг! - и наступишь на заросший бурьяном капитальный фундамент. Поодаль, ближе к морю, все еще сопротивляются времени голые белые стены с ветром внутри. Кажется, дунет посильней, и улетят в никуда наклеенные кем-то прямо на старую кирпичную кладку остатки семейных фото, исчезнут  прекрасные лица  тех, кто на снимках.  Юлий Иванович. Феликс, Борис, Леонид. Ирина и Юл… 

      Неподалеку отсюда - несколько минут по тропинке - гранитный склеп с портиком и колоннами. Это и есть фамильная усыпальница Бринеров. Рассказывают, что в злые голодные 30-е годы склеп -последний приют членов самой богатой владивостокской семьи - был безжалостно осквернен. Мраморные гробы с останками (а возможно, и драгоценностями)  исчезли в неизвестном направлении. 

     Усыпальницу разрушали, грабили,  выбивали ее чудесные  витражи. Монументальный фамильный склеп пытались использовать под электростанцию, склад, общественный туалет. Он же, верный традициям Бринеров, стоял, несмотря ни на что. 

     И сегодня мы, как и многие, идем к нему по тропе. Зачем? Посмотреть, как необычный архитектурный объект подпирает вечным гранитом покатую сопку? А, может, поклониться памяти «делателей дела», авантюристам и смельчакам? Всем, кто, как Бринеры, искал в далеком краю денег и счастья. И - находил. Вопреки року. Назло  войнам и революциям .